Уже третий день подряд мне снятся сны, различной степени психоделичности. Про один из них я писал позавчера. Про второй, приснившийся вчера, я не решусь кому-то рассказывать, поскольку это слишком личное.
Вообщем сон был таков. Он рассказывал о мальчике, лет 14, который не по своей вине оказался в некой психиатрической лечебнице, видимо являющейся детским домом для ненормальных детей.Не помню в чём было дело, да и не в этом вся соль. Главное, и самое ужасное, то что он там оказался.
читать дальшеЖизнь была непростой, но он справлялся, стараясь не сойти с ума. Он даже смог подружиться со своими соседями по комнате, и с одной одной девочкой которая по неизвестной причине была переведена сюда из другого детского дома.
Я не очень хорошо помню подробности жизни, но вот концовка мне запомнилась досконально.
Дела в этом дурдоме становились всё хуже, напряжённость увеличивалась. После попытки побега, и в виду того что полиция начала принюхиваться к этому детскому дому, было принято решение о нашем переводе в другое место.
Нас отвезли в закрытом фургоне, и мы не знали где находились. Новое место было ещё более похожим на конслагерь. Нет, нас ничего не заставляли делать, но узнав правду о моём друге (подразумевается главный герой: рассказ идёт от второго лица) с которого эти сволочи каким-то способом получали деньги, стало ясно, что некоторых из нас явно эксплуатируют.
Наши комнаты были как клетки. На ночь их запирали, а у особых личностей их открывали только когда приносили дрянную еду.Насколько я знаю, подобное оправдали введённым карантином, хотя у нас болел лишь один человек, и то, простудой.
...
За ним пришли. Взгляд врача сказал нам больше чем слова: "Пора идти на процедуру.". Мы знали, и он знал, что от него могли избавиться, потому что именно в поисках его полиция могла раскрыть для себя все ужасы нашей жизни, а так же надетый в белый халат, чёрный бизнес. Этот взгляд сказал, что наши догадки оправдались.
Он был спокоен. Видимо он уже понимал неизбежность смерти, и пожалуй, согласился бы умереть быстрой смертью от какого-нибудь лекарства.
Слова врача зависли в воздухе. И на какое-то время стало ужасающе тихо. Он не сказал ничего, но его глаза, как и глаза врача, всё нам сказали.
Из моих глаз покатились слёзы. Я не кричал, я стоял и плакал так сильно, как никогда. Слёзы заслонили и то как его увели из комнаты, и то как захлопнулась дверь. Они вели на смерть моего "брата".
Когда его проводили мимо комнаты Веры (назовём так ту девочку, о которой я говорил) он беззвучно сказал ей "Прощай", и она тоже всё поняла (она пыталась сбежать вместе с ними, и так же знала о планах врачей на многих детей). Она вырвалась из открытой двери, сбила проходившего надсмоторщика, но неожиданно в ногу впилась игла и каким-то успокоительным, и она упала на пол, продолжая биться в слезах.
Его положили на кушетку, и вкололи шприц. Он умер быстро.
Позже мы узнали что врачи не ограничились только убийством. Они сожгли все улики - все вещи которые могли бы навести на след полицию, вместе с ним. И сгоревшие вещи вместе с прахом были выброшены на помойку.
Они уже натаскивали нас на ближайший визит, но я был готов всё всем рассказать, и так, что бы меня не назвали сумасшедшим. В кабинете, при попытки бегства, мы крали бумагу и ручку. И он своей рукой написал письмо, расписавшись в конце. А его сумасшедшим назвать никак не могли. В итоге я вручил полиции то письмо, предусмотрительно спрятанное нами. И аду пришёл конец.
P.s. некоторые подробности были придуманы чуть позже, но вся суть осталась та же.
В память об этом сне, я вожу новое оформление "Чёрное и Белое".